Название: Потаённый уголок: акт второй
Размер: макси (66235 слов)
Категория: джен
Жанр: POV, повседневность, юмор
Рейтинг: G
Примечание: первый акт
shoan.diary.ru/p212111163.htmСкачать: yadi.sk/i/gPebriJR3PFhXpчитать дальшеАкт второй
Глава 1
Смотреть на лица участников драмкружка сейчас не сильно-то и хотелось, потому я глянул в сторону окна, за которым атмосфера хоть и была, мягко говоря, безрадостная – поздняя осень, как-никак, – с деревьев уже слетали листья, рано темнело, но, положа руку на сердце, могу честно признаться, в этом безрадостном мраке я найду больше приятного глазу, в отличии от безрадостного «могильника» в комнате «уголка».
И это, не смотря на нашу победу, когда мы и правда смогли побороть упёртость директора и добиться своего, получили драмкружок в свои руки. И теперь перед нами открывались невиданные возможности, можно покорять новые горизонты, перед нами все двери распахнутся… Так, наверное, думали мои друзья, по крайней мере, говорили об этом после разрешения директора открыть «Потаённый уголок» официально, сняв все запреты, мы даже отпраздновали это дело в Настиной квартире, сочиняя всякую ерунду про наше дальнейшее будущее.
Непередаваемое счастье тогда сквозило в наших голосах.
Вот только с каждым новым днём их лица увядали, энтузиазм испарялся, передо мной сидели люди, осознавшие, насколько ужасна реальность и как все мечты быстро разбиваются на осколки, столкнувшись с непреодолимой стеной. Суровая правда жизни показала своё лицо.
Так нерадостно наступил ноябрь.
С момента выступления в детском саду и после разговора Снежаны с директором, прошла парочка недель. И с того времени мы просто сидели за столом, ничего не делая, тратя время впустую.
Как и сейчас.
Оторвав взгляд от вечернего тёмного неба, плотно закрытого тучами, я глянул на сидевших в комнате драмкружка друзей, видя унылое от бездействия лицо Насти, расположившейся слева от меня, положившей голову на стол и ковырявшей в нём от безысходности пальцем – наверное, мечтала проделать дыру и найти там для всех вдохновение и побольше новых идей, которые помогут взяться как следует за дело. А может просто мечтала сбежать, туда, где есть сцена и репетиции, творческий дух театра. Только вот стол явно знавал времена и похуже, чем этот неунывающий палец школьницы. А вот Стас просто дремал, забив на всё, или мастерски притворялся; Снежана сидела в торце стола справа от меня, заняв место начальница, и над чем-то усиленно напрягая лоб, глядя в тетрадь, на полупустой листок, уже который день не выпуская карандаш из рук, думала. То, что её мозг сейчас усиленно работал, а мысли в беспорядке метались, не желая собираться в какую-то идею, можно было понять по частому постукиванию её ноги об пол под столом ¬– опять же уже который день эта трясучка не прекращалась, скорей усиливалась, и если сперва хотелось её остановить и привязать ноги к стулу, то сейчас все к этому привыкли и уже не обращали внимания, словно жужжание комара, который на тебя не садился, а просто долго и упорно кружил возле уха.
Ко всякому привыкаешь.
Самым активным среди нас оказался Влад, которому все наши проблемы были до фени, его больше беспокоил один неприятный факт, – что он вообще оказался записан в нашу крохотную труппу, при этом его мнения тогда никто особо не спрашивал. И это единственное событие, которым мог похвастаться «Уголок» с момента своего открытия. Снежана тогда пришла в наш класс, собиралась передать для меня, Стаса и Насти расписание посещений «Уголка», и заодно поговорить с Викторией Андреевной, когда застала Влада за помощью учительнице с починкой её рабочего стола, чья ножка не пережила долгие годы работы в школе и вес тетрадей. Она наблюдала, ждала, посматривая, как тот справляется, не забывая красоваться перед учительницей своим мастерством «оживлять» сломанное, и, надо признать, показал себя с лучшей стороны, вернув стол в рабочее состояние. Тогда мне даже показалось, что стол стал краше прежнего, будто Влад провёл пластическую операцию достойную мастера, и это в нём, к его несчастью, приметила Снежана.
Она вдруг заявила после минуты обдумывания и разглядывания покрасневшего от такого внимания друга, что тот подходит, и потребовала от меня привести его после уроков в нашу комнату. Сказать, что я и Влад после такого заявления сильно удивились, значило ничего не сказать, но он покорно пришёл и тут же попал в её силки – та устроила ему испытание по восстановлению каких-то старых работ прошлого «Уголка», с чем Влад успешно справился, пускай и скрипя зубами и жалуясь на дополнительную работу после уроков и навалившуюся усталость. Это испытание и стало его причиной зачисления в наши ряды, Снежана тут же огорошила нас всех, победно заявив, что с этой минуты он член «Уголка» и будет работать у нас над декорациями и всем таким прочим, и, естественно, его согласия не спросила, а он, если честно, не сильно-то и возражал, только немного щёки надул для приличия.
Странно, но с тех пор он постоянно ходит к нам, сидел в противоположной стороне от Снежаны, возле коробок с остатками всяких вещей от прошлого «Уголка», и вертел головой, поглядывая, а сейчас ещё с явным и сильным желанием хотел высказаться, вот только по какой-то причине всё не решался. Слова зудели в нём, ища выхода, рвались наружу, готовые прорвать заслон из стиснутых зубов и губ, пока, наконец, фонтан не прорвало:
– Дальше так продолжаться не может. Я, конечно, впечатлил вас своими золотыми руками и крутейшим мастерством чинить сломанное, – сказал он Снежане своим обычным показушным тоном и с задранным от гордости носом, привлекая её внимание. Она даже прекратила стучать ногой по полу и подняла свой взгляд, оторвавшись от тетрадного листа, посмотрев на него с интересом и удивлением. И тут с его губ сорвались эти слова: – Только нафига? Всё равно вы тут все просто сидите без дела и протираете одно место, а я бы мог протирать его дома за уроками, к контрольной готовиться.
– За играми, – бросил я невзначай, прекрасно зная его домашнее «расписание».
– Да хоть в онлайне за пострелушками, всё какое-то дело, в отличии от этого драмкружка!
Как бы эти слова не звучали неприятно для всех нас, я искренне поддерживал его. В каком-то смысле я был рад этому затишью, я не актёр и театр скорей дело Настино, но раз вписался, сидеть тут и протирать пятую точку мне не хотелось, как и всем остальным, а Снежана не спешила рассказывать о наших дальнейших планах.
Если они вообще были.
– Чем этот драмкружок вообще занимается? Я думал, он тут репетирует, спектакли ставит, сценки на праздники, – добил Влад.
– Мы один спектакль уже поставили недавно, – спокойно ответила Снежана. – И праздников сейчас нет.
– И?
– Я сейчас думаю над нашим будущими.
Её обычный сонный голос в этот раз выдал неожиданные и непривычные нотки раздражения, нога под столом снова заходила ходуном, даже ещё яростнее, казалось, что сейчас пробьёт дыру в полу или ударом колена отправит стол в полёт. И так бы, наверное, случилось, если бы в разговор не вмешался я:
– Вообще-то Влад прав, – сказал я, и вдруг заметил, как Снежана глянула на меня с удивлением, которое моментально сменилось на осуждение, чего раньше я не замечал в её взгляде, у меня аж земля ушла из под ног в этот момент, вот только раз уж влез, останавливаться не собирался. Извини, но эти слова рано или поздно всё равно должны будут прозвучать: – Э... Как нам отдали это помещение, мы так и не услышали, чем займёмся дальше. Знаешь, это немного напрягает, – улыбнулся я, смягчая свои слова, надеясь, что действительно вышла приятная улыбка.
Только, похоже, она подействовала обжигающе, больновато, для Снежаны это стало чем-то неприятным, словно лучший друг предал её. Я заметил, как её нежные пальцы стиснули карандаш, грозясь переломить его, и не знаю, чем бы всё это закончилось, сломала бы она его и потом обломки запустила в меня и Влада, или ещё чего похлеще, но тут в разговор влез ещё один человек, чья поддержка очень сильно укрепила наши позиции:
– Я согласна с ними, – очнулась Настя, подняв голову. – Мне не нравится сидеть тут без дела, не правильно это как-то, нет настоящего духа театра, мы просто бездельничаем. Хочется чем-то заняться, а не сидеть без толку целыми днями.
– Не согласна, театр не всегда репетирует, он иногда отдыхает, а в перерывах готовятся новые идеи для спектаклей.
– Я согласна, только не вижу этого, как и идей, а вот безделье выматывает.
Не хотел бы я попасть в театр во главе с Настей, чую, там никто и никогда не отдыхал бы и всегда либо репетировал с утра и до ночи не покидая сцену. От неё точно все сбегали бы сверкая пятками… Кроме её брата.
Но слова Насти, видать, не шибко обрадовали нашего режиссёра, она сильно зажмурила глаза, будто стараясь сбежать подальше от всех нас, не видеть, и просидела так аж целую минуту. А затем открыла их, решительно захлопнула тетрадь и резко встала, обведя всех хоть и сонным и вялым взглядом зелёных глаз, но в нём чувствовалась неприятная щепотка суровой решимости.
– Я всё решила. На сегодня мы закончим. И завтра у нас здесь ничего не планируется, можете не приходить, как и послезавтра, в субботу, – эти слова стали для всех нас полнейшей неожиданностью, даже Стас проснулся, и все уставились на неё, надеясь на объяснения. – Но я жду всех в шесть часов вечера в субботу возле входа в «Народный театр». Советую тепло одеться, можете взять денег, а всё остальное вы узнаете там. На этом всё, жду всех там.
Я не верил своим ушам, не понимая, как реагировать на это неожиданное заявление. Обиделась ли она или что-то задумала, сбежать к примеру, отсюда? Вот только Настя и Стас как-то загадочно переглянулись и улыбнулись друг другу, будто что-то поняли.
Но нам не сказали.
– Просто скажи, что будет в субботу?
Снежана всё-таки и правда сбежала от нас после тех непонятных слов.
Моя жалкая попытка хоть что-то вытрясти из неё об этом неожиданном походе, пока мы собирали свои вещи, пока спускались, направляясь к раздевалке, пока забирали свою одежду и одевались, провалилась с треском, Снежана словно в рот воды набрала, надула щёки и изображала из себя недовольную молчаливую рыбу, от которой мало чего добьёшься. Только смотрела на меня с обидой, будто я праздник испортил. А какой? В чём моя ошибка? Пускай смотрит, я переживу, но зачем молчать? Даже Настя себя так не вела, если обижалась, прямо обо всём говорила, и тогда проблему быстро решали вместе… пускай и мозг могла сломать, но к этому я привык. А тут словно ребёнок, у которого отобрали конфету.
Мы одевали куртки, стоя в пустом вестибюле у окна (если не считать охранника, глядевшего на нас с подозрением), положив свои вещи на скамейку, остальные ещё пока не спустились, собирались, да и по нашему уговору, сегодня Настя прибиралась и закрывала комнату, а Снежана на удивление всем нам шустро сбежала, что необычно для неё, раньше предпочитала уходить со всеми, словно главный, который присматривает за своей командой. А я, услышав её слова про субботу, не мог не сорваться и не пойти за ней, не зная, что нас ждёт в этот день.
– Если я чем обидел тебя, то извиняюсь, но можно же ответить! Я просто хочу знать, куда мы пойдём, сколько денег брать, что одевать, не в шортах же мне идти! Хотя погодка не та, не одену, – сказал я уже для разрядки обстановки, глянув на толстую зимнюю куртку Снежаны. Пускай на улице был ещё только ноябрь, как рассказывал наш режиссёр, прохладу, даже осеннюю, она переносила с трудом, а в ноябре одевалась словно шла на полюс, а не в школу. Ей повезло, что октябрь таким тёплым выдался.
После моих слов, она перестала натягивать и расправлять куртку, и резко обернулась, посмотрев на меня хмурым и недовольным взглядом, открыла рот, собираясь что-то сказать, а то и высказать, но ей помешал громкий голос Насти, махавшей нам рукой, быстро сбегая по лестницы, не заботясь о своей безопасности:
– Подождите нас!
Снежана сразу отвернулась, продолжив собираться, и я заткнулся, просто одевался, поглядывая то на Снежану, то на друзей, то на освещённую фонарями улицу за окном… Вот только сдаваться не собирался, обязательно пробью её неразговорчивость и всё узнаю! Блин, не вовремя ты, Настя, появилась, хоть и не факт, что Снежана не сказанула бы мне чего этакого.
Попробую чуть позже.
– Свобода! – выкрикнул Влад, когда мы вышли на улицу, вскинув победно руки, будто только что исполнил свою давнюю мечту. – Наконец долгожданная свобода! Теперь хоть в онлайн зайду нормально, а то меня там сопартийцы уже потеряли.
– Уроками лучше бы занялся, – проворчал я.
А наш молчаливый режиссёр явно собиралась что-то едкое сказануть Владу, но я опередил её, вставив свои пять копеек. Она только посмотрела на него мрачно, открыв рот, но промолчала, плотнее укутав шею шарфом.
А эмоций хоть каких-то после своих слов о субботнем походе она больше не выражала, пускай и так не шибко ими фонтанирует, как некоторые, только теперь выглядела замкнуто, не произнося ни чего по делу и без, словно колючками обросла и теперь не подпускала к себе. А свой порыв осадить Влада, она быстро отправила куда подальше. Эх, точно обиженный ребёнок.
Знать бы только, на что.
– И займусь, – гордо отмахнулся тот. – Завтра не сложные уроки, можно и расслабиться.
– Ага, – посмеялся я, – особенно не сложные ответы на вопросы учительницы истории, а она тебя обязательно спросит, вспомни её слова на прошлом уроке, после той твоей ахинеи.
– Блин! – руки Влада опустились и схватились за голову. – Кто просил напоминать?!
– Лучше бы и правда учёбой занялся, кто будет декорации делать, если из школы выгонят? – вставила вдруг своё ворчливое слово Снежана, отвернувшись. Удивительно, что вообще что-то говорит. Хотя она может и не обиделась, но колючкой быть не перестала. Но затем она вздохнула и продолжила: – Эх, холодрыга, а ещё на остановку идти. Ладно, мне прямо, а вы налево, и не забывайте прийти к театру в субботу, пока.
– И мне приходить? – спросил Влад с какой-то горечью в голосе, догладывая, наверное, какой будет ответ.
Снежана только кивнула и отвернулась.
– Так зачем нам туда? – в последний раз попытался я всё выяснить, воспользовавшись моментом, особо не рассчитывая на ответ.
И естественно, пускай она и ответила, но малость совсем не то: сказала, что не собирается тут мёрзнуть, а я и сам всё могу узнать, раз такой болтливый (видать припомнила, что влез со своими претензиями сегодня), а она, мол пошла, больше не собирается тут мёрзнуть. Хотя обычно, после того, как перевелась в 8-Б, всегда уходила с нами, обсуждая с Настей разные театральные дела.
Теперь гадай, что удумала и что нас за сюрприз там ждёт. Не люблю такие загадки, эту неопределённость, а уж её выдумки могут обернуться потом попаданием к директору, а там мало ли чем ещё.
– Я надеюсь, мы Снежану не обидели, ¬– сказала Настя, вышагивая по бордюру и не смотря себе под ноги, когда режиссёр скрылся за воротами.
– Если бы мы её обидели, думаю, узнали бы первыми об этом. С лихвой узнали бы.
Этот юморок Стаса не сильно порадовал, если честно, зловещий он какой-то. Только вот боюсь можем и узнать вскоре, главное, чтобы не повторила того плана по уговору директора – уже на нас.
Правда тут я был уверен, что не повторит, не таким мстительным и обидчивым человеком она мне виделась, которая плюнет на свою мечту и отыграется на нас, разрушив всё. Но и не понимал, хлопнула ли она сейчас дверью и решила на время уйти от этой атмосферы безработицы, взять коротких отдых и с новыми сила приняться за дело, или может что-то задумала? Мы своим напором надавили на её больное место, скорей всего, явно порушив какие-то планы, иначе как ещё описать это её поведение? А может просто решила от нас отдохнуть, я и сам бы от такой давящей атмосферы безделья сбежал, особенно если что-то надо сделать, а всё никак не выходит, а остальные давят, а мы в своём нынешнем состоянии точно не помогли решить проблему. Только вот какую?
А она ведь старалась не сидеть на месте и хоть что-то делала, пускай и выглядела всё это время как загнанная в угол мышка, сидевшая над своей тетрадью, изредка что-то туда записывая, но лишь только на первую страницу, где красовались перечеркнутые карандашом записи, а все остальные листки новенькой тетрадки сверкали белоснежностью, чистотой, разве что дырок в них наделала, когда задумчиво колотила грифелем карандаша.
Было ли это связано с попыткой выдумать нам новую работёнку, чтобы наш драмкружок не прикрыли из-за безделья, или же придумывала окончание того сценария сестры, но её фантазия явно куда-то сбежала и все задумки ещё на стадии рождения летели в пропасть. В любом случае, все мы сейчас сидели без дела, и я очень был благодарен Владу, который своими словами смог пошурудить в этом болоте и указать хоть какую-то дорогу, сдвинув с мёртвой точки «Уголок», вот только куда мы двинулись? Зачем нам идти в театр? Вдохновение ловить? Или за чем другим?
– Слушайте, а что это за театр такой, зачем нам послезавтра туда идти? Может хоть вы знаете?
– А ты разве не слышал? Эх, а ещё в драмкружке состоишь, – с какой-то безнадёгой махнул на меня рукой Стас.
– Это не у меня голову заклинило на театре, и мои родители не актёры! – огрызнулся я.
– Брат, заканчивай над ним шутить, ведь не все в это посвящены.
Прозвучало так, словно вы из касты избранных, а я тут пришлый.
– В этот день будет проходить выступление одного студенческого театра из нашего города, последнее время они стали очень известны, по крайней мере, на них ходят, а теперь им вот выделили сцену. Местами не хуже старого «Уголка» двое там, скажу я, только играют не своё, а чужое, ставят известные старые пьесы. И очень стараются, выше школьного уровня, и уж точно института какого-нибудь. Я мечтала на них сходить в субботу, но решила из-за занятости у нас бросить эту затею, а вот теперь увижу, похоже!
Ага, занятость у нас, прозвучало как насмешка.
– Ради них можно и прогулять, упускать не стоит такой шанс. Нам полезней.
Со Стаса бы стало, особенно если там кто-то повзрослее его выступать будет, девушка какая-нибудь.
– Я думала об этом, правда есть некоторое, что в них мне неприятно. Но это театр, да, так что все мы в субботу идём в театр! – радостно выкрикнула Настя, вскинув вверх руку.
Мне не особо то и хотелось тратить вечер без учёбы на просмотр выступления конкурентов. Но… вдруг поможет, сил придаст? Да и Снежана могла что-то задумать потом. Хотя и не исключаю, что просто хотела всех стимулировать, мол, к этому мы должны стремиться, тут мы будем стоять, вот на этой сцене, а пока наблюдайте со стороны. Возможно, пускай меня и не особо тянуло туда. А может она сама запуталась и теперь не могла найти выход, вот и цеплялась за первую возможность? Правда последнее не очень как-то звучало.
– Знаете, я так устала без выступлений, репетиций, давайте сегодня у меня дома что-нибудь поставим?
– Завтра в школу, уроки лучше учи, а то влетит, – прыснул я, повторяя сказанное Владу.
– Тогда после уроков.
– Отдыхай после, и я буду, а то понесло.
– Бу! Вредина ты! – показала она мне язык. – Но в любом случае заходи, я твою маму заранее предупрежу, заодно и поесть на тебя приготовим, посидим.
Чувствую, что эти «посидим» обернуться для меня тем ещё испытанием. И ведь всё уже решила за меня! Не люблю я эту черту её характера.
* * *
Могу смело заявить, что моей обычной школьной жизни простого подростка пришёл сегодня конец. Да, многие меня поправят, мол, ей пришёл конец ещё когда я попал в «Уголок» (а некоторые сто процентов намекнут на первую встречу с Настей), но тогда хотя бы был шанс провести выходной за личными делами, а не идти после школы в театр, тратя время не пойми на что.
Суббота, вечер.
Мы все стояли у входа в театр, невысокого, двухэтажного (правда по рамкам моего родного дома, этажей три) здания, вызывавшее трепет в плане старой архитектуры, но с виду… С виду зданию явно требовался косметический ремонт, вся красота старого стиля терялась в этакой неряшливой облезлости, обшарпанности стен, чья краска слезала от долгого времени без ремонта, в отколотых местах за штукатуркой проглядывались каменные девственные стены, которые закрашивали слоем краски, но внешне это не сильно помогало. Как я знал из статей в сети, которые поглядел вчера, все выделенные деньги ушли на внутреннюю часть, а вот снаружи наш город как-то не озаботился порадовать народ, оставив всё как есть. Но что-то в этом здании этакое творческое, намекающее на величество царства культуры, во мне поселилось, жаль шика и блеска тетра родителей Насти тут не наблюдалось, только скромность и безразличие, за которым проглядывалось былое величие. Но это, как я знал из сети, только внешне.
Зато над главным входом навис портик с красивыми узорами, который держали несколько колонн, а на фронтоне здания красовалось главное украшение – скульптура величественного античного воина и прекрасной девушки с цветами, смотревшие куда-то вдаль. Вот эта скульптура выглядела, на мой взгляд, как новенькая, словно после реставрации, пускай и стоит тут уже больше сотни лет.
Да, театр, сочетающий красоту и стыд в одном флаконе, и так уже давно.
Но, собственно, потому коллективу «Муза» из студенческого драмкружка одного нашего учебного заведения, как я успел выяснить, полазив по интернету, выделили бесплатно сцену на этот вечер, сами бы они на одном только мастерстве (а их игру многие хвалят, они даже своих поклонников имеют) до сцены в театре сами ещё не скоро добрались бы. А тут само городское правительство подсобило, подарив такую возможность в честь заслуг, и уже это о многом говорило.
И нашему «Уголку» до подобного расти и расти.
Правда эти самые «Музы» и сами не то чтобы давно стали известны, поговаривают, что с приходом к ним года этак полтора-два назад, некоего Виктора, со сценическим псевдонимом Арлекин, в их коллективе произошли крупные изменения, перетряхнувшие всю судьбу драмкружка, вознеся их… не до высот, нет, но теперь они на настоящей сцене, выступают в реальном театре, а не ютятся в детском саду перед детьми, как некоторые.
Хотя о чём я тут думаю, и правда ведь конец обычной школьной жизни! И вот я стою тут, возле театра, с целью пойти туда посмотреть спектакль с такими же потерявшими свою юность студентами, которые не думали о свиданиях, походах с девушкой в кино с возможностью посмотреть какой-нибудь романтический фильм, держась с ней за руку, а потом тихонько целоваться на заднем ряду. Нет, вместо этого я иду в театр неизвестно зачем.
«Хотя о чём это я? Ведь сразу после знакомства с Настей ясно было, куда скачусь, какая тут романтика!», – думал я, глядя на здание театра и надеясь, что там хоть отапливают.
– Не нравится мне тут, словно на кладбище попал, в разгар панихиды – вроде и народу много, что удивительно, а всё равно как-то неуютно, – жаловался Влад, поглядывая хмуро на здание, мялся на месте, будто вампир при виде креста. – Лучше бы дома за компом сидел.
Я в чём-то его понимал и сочувствовал, но увы, теперь ты в нашем драмкружке, так что привыкай.
А вот кому всё это нравилось, естественно, был стоящий рядом Стас, широко улыбавшийся. А Настя, как неугомонная, словно первый раз попала сюда, ходила вдоль театра, рассматривая афиши и стены, её мотор на полную работал от ощущения близости к любимому делу, и теперь остановить её мог разве что апокалипсис.
– Где там ваша главная? – как-то неуверенно поинтересовался Влад, озираясь по сторонам.
– Она теперь и твоя главная, – продолжая улыбаться, ответил Стас.
Со Стасом, конечно, не поспоришь, но и Влад был прав, ведь среди них не было виновника всего этого культурного безобразия, пускай до начала спектакля было чуть больше часа. А ведь я никогда не приходил так рано ради чего-то мне ненужного и не ждал так долго, даже Настя, которая не раз ходила на подобные мероприятия, никогда не опаздывала к намеченному времени, скорей наоборот, появлялась раньше, а потом счастливая носилась всюду. И уж точно не заставляла ждать на холоде. А эта зачем-то позвала так рано, ещё и сама где-то бродила.
Я решил занять себя хоть каким-то делом и не мёрзнуть, потому подошёл к Насте, которой уличный холод был побоку – её мотор согревал в любую прохладу, – и она сейчас наслаждалась, заворожено глядя на постер с какими-то парнями и девушками, одетыми в свои сценические костюмы, и на котором гордо красовалась надпись с названием их труппы и спектакля, проходивший только в этот день.
– Это и есть твои знаменитости?
– Ага, а вот главная звезда их драмкружка, тот самый Арлекин. А рядом стоит Мельпомена, их главная.
Знаменитость он или нет, об этом я впервые слышу, потому я с каким-то скепсисом проследил за направлением пальца Насти, думая о том, что этот Арлекин явно зазвездился у себя в драмкружке, раз уже использует псевдоним. Как и эта Мельпомена. Странное прозвище. Хотя, чего тут удивляться, раз они уже свою афишу имеют, где стоят в центре коллектива, чуть впереди, и состоявший из большего числа актёров, чем наш «Уголок». Сам парень выглядел весёлым, худоватым, гордо вскинувший подбородок и дерзко глядящий в сторону фотокамеры. Этот Виктор и правда смотрится как звезда на этом постере, купавшийся в лучах славы.
Рядом с ним стояла молодая высокая девушка европейской наружности, со строгим взглядом, длинными золотистыми волосами и в брючном костюме, словно босс. В руках она держала стопку бумаг, не хватало только очков, чтобы полностью дополнить строгий и деловой вид. Красавица, но, наверное, строгая, держит всех в ежовых рукавицах, такую нашему режиссёру тяжело будет превзойти.
– Именно из-за него все эти люди, – она махнула в сторону входа, куда и правда шли люди, пускай и не в таком уж огромном количестве, как могло показаться, – идут в театр. Всё ради его игры.
И ради этого нам приходится тут так рано торчать? Ладно Настя, её фантастические грёзы о театре на другой континент загонят, а мне приходилось торчать тут. И где же виновница всего этого?
– Лучше пошлите внутрь, там подождём режиссёра.
– Нет, она просила тут, так что будем тут, а то мало ли, – моргая удивлённо, ответила она, будто я покусился на святое.
Эх, понятно, мёрзни, но стой тут. Хотя я уже видел, что Влад переминается с ноги на ногу и трёт озябшие пальцы, а перчатки он не взял, за что и поплатился. Не сомневаюсь, будь на нашем месте Снежана, она сразу пошла бы греться вовнутрь, отмахнувшись от просьбы директора, к примеру, ждать на улице. Надо будет взять у неё наконец номер телефона, можно будет предупреждать о неповиновении, что ждём в другом месте, а то всё это выглядит как маленькая месть за те слова о безделье в драмкружке.
Хотя бред… надеюсь.
Блин, веду себя как бесхребетный дурак, хотя всего-то надо распределить наши роли в «Уголке», а не принимать всё, что скажет режиссёр, как факт, а потом бегать по директорам, выполняя указания или позориться со своими домыслами, как это было с моими выводами о призраке, только потому что она решила умолчать что-то и вести себя словно призрак, пускай тут частично моя вина, мог бы и спросить её.
Только вот додумать эту мысль и что-то решить я не успел, к остановке подъехал автобус, остановился и выпустил нескольких человек, в том числе и нашего режиссёра, спрятавшегося за тёплой белой курткой с шарфом и шапкой с помпоном и практически пустым рюкзаком за спиной. Ноги её скрывало странное сочетание в виде черной юбки до колен и джинс, и, должно быть юбка олицетворяла её дресс-код на выход в культурное место, а сильно выбивающиеся на этом фоне синие джинсы натянуты в знак протеста против прохладной осенней погоде. Она заметила нас и без особого энтузиазма, вяло помахала, приветствуя.
– Я припозднилась, извиняюсь, там в центре города затор был, – сообщила она, когда подошла к нам. – А теперь пойдёмте, а то холодно.
– Ты словно снег на голову свалилась, даже белая, как снежинка. Подходящее у тебя имя, – как-то вяло посмеялся Влад.
– Я ещё могу быть такой-же холодной к острякам.
– Да... эт точно, – тут я заткнул его тычком в бок локтем, иначе устроят словесную пикировку, от которой уши вянуть будут.
На этом наши посиделки у входа в театр благополучно закончились, мы все направились внутрь, где тепло. Хотя вообще можно было тут не стоять! Только поход за культурой завершился моментально, мы успели подняться по лестнице ко входу, и тут же резко встали у дверей, когда Снежана идущая впереди неожиданно остановилась и обернулась, перегородив нам дорогу. В мою спину вписался идущий за мной Влад, выругался. В его Настя, а в Настину её брат, и, судя по-тихому и культурному мужскому возмущению, и повторному толчку, в него впечатался и посетитель театра.
– Добро пожаловать в театр! – произнесла она торжественно, указав рукой в сторону входа и поклонившись нам… Было бы торжественно, будь на её месте кто-нибудь другой, чей голос не был бы таким вялым и сонным, так что вышло, мягко говоря, не то чтобы. – С этой минуты я ваш гид по…
– Вы проходите или так и будете стоять тут?! – возмутились за нашей спиной мужчина, и ему вторило ещё несколько голосов.
– Простите, – слегка поклонившись, ответила Снежана и махнула нам рукой, чтобы мы следовали за ней.
«Господи, и что это только что было?» – удивились все мы, на лицах моих друзей читалась именно эта мысль.
Мы все прошли в вестибюль, где нас встретили многочисленные люди возле раздевалки, или стоявшие в сторонке, разглядывавшие афиши, болтающие, чего-то или кого-то ждущие, и все одетые в вечернюю одежду на выход. И тут я нервно поёжился, почувствовав ком в горле, который только увеличился с каждой секундой, особенно когда Стас и Настя стали снимать шапки и свои куртки, и я увидел такую же одежду на выход в приличное место, как и у всех, а также собранные в причёску волосы Насти, которая сейчас была одета в черное платье, подчёркивающее её фигуру, и выглядела она как взрослая воспитанная женщина. Да и Стас не хуже, на котором хоть и были ухоженные джинсы, но под курткой тот надел хороший, строгий свитер. Только Влад оделся, как и я, словно с улицы, после прогулки, завались в кинотеатр посидеть. Почувствовал себя здесь лишним.
Я уже даже не замечал изменившегося внешнего вида театра, отличимого от уличного, похорошевшего, украшенного, словно в сказке, когда из мрачного леса попадаешь в карамельный домик. Потому я уже не сильно удивился, когда Снежана стянула шапку, и её причёска, как не удивительно, явно побывала в руках умелого парикмахера, а под курткой оказалась белая блузка, сильно констатировавшая с её обычным видом и джинсами. Выглядела она отлично, я бы в толпе не узнал, правда внешний вид портили штаны под юбкой, будто в людской очереди стоял инопланетянин. Видать борьба с холодом пересиливала инстинкт над внешней красотой.
– Сейчас вы видите перед собой вестибюль самого старого теа… Что? – начала Снежана свою экскурсию, протягиваю куртку гардеробщице, но замерла, увидев мой взгляд, когда я осматривал её одежду.
– Э… ничего, просто тебе идёт, красиво, – ответил я первое пришедшее в голову, не особо думая над словами.
– А мне ты ничего такого не говорил! – неожиданный ответ с боку удивил меня, я обернулся и увидел с прищуром глядевшую на меня, надув щёки, Настю.
– Не веди себя будто влюблённая! И я уже не раз хвалил тебя.
Не знаю, чего я такого ей сказал, только её выражение лица резко сменилось с недовольного, на удивлённое, будто увидела перед собой дурочка, сказавшего какую-то дурость. Тяжело вздохнула, опустила голову, будто смирилась с чем-то неизбежным, и отвернулась.
– И что это означает?
– Ха-ха, ну ты даёшь, сказанул такое, ещё и ей! – засмеялся Стас.
– Эй, что я такого сделал?!
– Э… спасибо, – ответила Снежана, кивнув мне, и продолжила: – Ладно, на чём я там закончила?
– Может ну эту экскурсию, лучше с главного начнём – что мы тут вообще забыли? Особенно я, – влез Влад.
Это он в точку попал, культурная экскурсия нас явно с точки не сдвинет, да и экскурсовод с её сонным голосом.... Только куда нас всё это вообще сдвинет, боюсь представить.
Та глянула на него внимательно и с осуждением, даже показалось, что сейчас наш мастер по декорациям получит пинка, особенно если продолжит в том же духе, но вдруг спустя секунды глянула в мою сторону с немым вопросом в глазах, а я в ответ только пожал плечами, мол, решай сама. И зачем у меня спрашивать, я что, главный тут?
– Хм, ладно, у нас ещё куча времени до начала, пойдёмте тогда в буфет, там и поговорим, да и есть хочу. Но сперва подождите меня тут, я скоро вернусь.
Сказала она, зачем-то глянув на свои ноги, и накинув на плечи рюкзак, вмиг умчалась, ничего нам не объяснив.
Я не сильно удивился её скорому возвращению и исчезновению джинс с ног нашего зеленоглазого режиссёра. Теперь на ней была одета юбка и чёрные прозрачные колготки, и былое сочетание, смотревшееся странно, как мне казалось, осталось только в памяти, а вот рюкзак за спиной слегка пополнел. Не представляю куда она бегала, чтобы переодеться, да и пусть, это уже её дело.
Главное мы пошли дальше.
Не так уж ужасен оказался этот театр, как выглядел снаружи, не зря в сети писали, что внутри прилично и ухожено, что я заметил уже по вестибюлю, но, когда мы прошли в фойе, моё мнение изменилось окончательно. Не стоит судить по одёжке о человеке, так и по внешнему виду здания снаружи, не стоит судить о том, что внутри, ведь мы оказались в царстве культуры, заботы о зрителях, где уют и гостеприимство на каждом шагу, где ты можешь присесть в удобное кресло за столиком, посмотреть на реплики старинных картин, или на фотографии актёров, а также взглянуть в зеркало и привести себя в порядок. Тут даже с детьми посетителей возились актёры, устраивая им мини-представление. И всё это оформлено в классическом стиле, видно было, что денег не жалели, а ещё здесь стоял рояль, за которым, правда, никто не сидел.
Это вам не кинотеатр.
Но наш путь лежал в буфет, куда нас повела Снежана, не дав толком насладиться увиденным. Пройдя в соседнее помещение, мы оказались в уютной комнате с баром, круглыми столиками, возле которых, правда, стояло всего четыре стула со спинками, за одним из которых сидел мужчина с ноутбуком и что-то важно строчил. Небось ещё и бесплатный Wi-Fi тут есть. В сторонке работала уборщица, ходила молодая официантка, приметившая нас, остановилась, дожидаясь, когда мы сядем.
– Давайте тут устроимся, – отодвигая стул, сказала Снежана, усаживаясь за столик возле входа.
Я, Настя и Стас моментально заняли все стулья, а вот Владу места не досталось, это я понял по грустному вздоху за моей спиной.
– Можешь сесть за соседний столик, только не стой тут, – сказала ему Снежана, указав на свободный столик рядом с нами.
– Если вам не хватило стульев, – я повернулся, услышав милый женский голос молодой официантки, обращавшийся к Владу, – можете взять один из свободных по соседству и поставить за ваш стол.
– О, как мило с вашей стороны, так и поступлю, спасибо, – вежливо ответил тот, не удивлюсь, если ещё и поклонился, он умеет так выпендриваться. – А вы подвиньтесь, – прозвучало уже в наш адрес строго и без особой вежливости.
Сказано – сделано. Я, Стас и Настя придвинули стулья ближе друг к другу, а вот Снежана не сдвинулась с места ни на сантиметр. Я уже собирался ей сказануть что-нибудь по этому поводу, но глянув на неё, всё желание мигом испарилось. Конечно, последнее время она вела себя как-то грубо, и раз уж я не был с ней особо долго знаком, не мог сказать, обычное ли это для неё поведение или нет, только вид у неё сейчас был уставшим, взгляд, который и так не шибко выражал эмоции, совсем потух. Словно кукла, брошенная своим хозяином. Но вот она встрепенулась, увидев мой взгляд, выпрямила спину и оживилась, будто сбрасывая тяжесть с себя.
За столиком стало не так уютно, но мы уместились все, и просмотрев меню, заказали свои предпочтения. Снежана попросила сырники с кофе, я просто кофе, как и Стас, а Настя решила воздержаться. Зато Влад сперва попросил газировку, но быстро передумал и заказал компот, видать, решил немного повыделываться перед девушкой и не просить чего-то такого пацанского, как всегда делал в кино. Или просто денег с собой не шибко много взял, ведь компот тут стоил копейки, в отличии от газировки.
Наконец с этим делом было покончено, все замолкли и уставились на виновника этого представления, которая сейчас внимательно глядела на всех нас. Тишину нарушил её спокойный и как обычно сонный голос:
– Знаете, почему я попросила обязательно всех прийти сюда?
– Если б знали, могли и не приходить, – посмеялся своей шутке Влад, получив колючий взгляд от режиссёра, и сразу притих.
Хотя это он в точку попал, сколько бы можно было избежать ненужных встреч и сэкономить свободного времени, умей люди так. Но вслух я этого не сказал.
– Шутка хорошая, но ты весь настрой сбил, – сжала она губы словно от обиды.
– Извиняюсь, продолжай.
– Ты хотела показать нам выступление такого же, как и мы, театра? Что, как и почему? – вдруг влезла Настя, зачем-то подняв руку.
– Отчасти, но нет, – прозвучало как-то чересчур загадочно, она даже прищурилась, будто создавая атмосферу тайны, в которую нас сейчас посвятит. Правда развить этот эффект помешала официантка, принеся наш заказ, чем отвлекла её и нас, а когда та ушла, получив деньги, Снежана принялась за свой заказ, с наслаждением впившись в сырники и попивая горячий кофе.
Даже её лицо налилось наслаждением, особенно после глотка горячего кофе. Удивительно что творит порой с людьми еда. Мы же к своему заказу не притронулись, все внимательно наблюдали за режиссёром, которая с наслаждением откусывала от сырников кусок за куском, позабыв о нас. Чего не скажешь о Владе, который без особого интереса крутил свой стакан.
– Так по какой причине ты позвала нас? – нарушила тишину Настя, чем привлекла к себе всеобщее внимание.
В том числе и Снежаны, которая спешно проглотила свою вкусность, прокашлялась себе в кулачок и серьёзным взглядом посмотрела на нас.
– Простите, я собиралась заранее вас подготовить к тому, что вас ожидает, с кем будете состязаться.
Ох нехорошее начало, будто впереди какая-то суровая битва, где на кону наша жизнь. И что это вообще значит?!
– О чём ты? – продолжала Настя, и чтобы не она одна участвовала в этом, я тоже спросил об этом.
– Хочу, чтобы вы сразу поняли, что от вас требуется на сцене, прочувствовали её атмосферу и заранее увидели игру такого же коллектива, как наш, пускай чуть постарше, потому что в марте вам предстоит выйти на эту сцену и сразиться с ними за сердца зрителей и жюри.
Звучало это всё, конечно, жутко и интригующе, по коже явно должны были пробежать мурашки, а мы все открыть от удивления рты, что и сделали, только у всех на лицах читалось ещё и недопонимание, о чём она говорит, что вообще хочет. И Снежана, которая сперва склонила голову на бок и с ожиданием уставилась на нас, поняла наши мысли и добавила слова, которые, как считала она, должны были всё объяснить:
– Я подала заявку на «Весенний этюд», проходящий в следующем году у нас в городе на этой сцене.
Её слова должны были что-то объяснить мне, сказать, только я ничего не понял, для меня это была тарабарщина, полнейшая бессмыслица. Но только для меня и Влада, а вот Стас присвистнул, будто эта новость была чем-то весомым, удивительным, а вот Настя среагировала в своей манере:
– Ура! Я так долго этого ждала, когда мы все сможем выйти на сцену! – подняв руки, радостно выкрикнула она.
– Погоди, что это значит? – спросил я, совсем ничего не понимая.
– О, совсем забыла, что не все тут в теме, – догадавшись, произнесла Снежана. – Это конкурс талантов, проходящий каждый год в середине весны в разных городах у нас, и теперь в нашем городе. Выступают школьные и молодые коллективы, ставящие спектакли, миниатюры и другие выступления на сцене, и в марте выступим вместе со всеми и мы.
– Погодите! – вдруг влез Влад, негодуя. – И я буду играть?!
– Ты за сценой посидишь, нам только твои руки нужны, – просто ответила Снежана.
А мне было не до веселья, это получалось, я должен буду выйти на настоящую сцену, не перед дошколятами в садике выступать, а перед взрослыми зрителями, повидавшими немало маститых актёров, со своим неумением? Да это же провал и катастрофа, да и что мы играть будет, у нас же ничего нет!
– Придержи коней, как ты вообще дошла до этого, не спросив нашего мнения?! – паникуя, затараторил я. – Я же играть не умею, вообще на сцене никогда не был, это же провал будет! И что мы вообще играть будем, ты об этом хоть подумала?
– Сценарий у нас есть, мне только правильную концовку придумать надо.
– Правильную? Какая ещё концовка, это ты её придумывала все эти дни, так ничего и не записав в свою тетрадь? Ты хоть знаешь какую?
– Нет, но я думаю над ней, – просто ответила она.
– Видел я твоё лицо, там явно читалось полнейшее отсутствие идей. Да и у нас больше актёров нет, там же ведь про твою сестру и Викторию Андреевну, да? Ладно кого-то Настя сыграет, а кто второю? Ты? Как мы играть вообще будем?
Тут Снежана отвернулась недовольная и что-то невнятное пробурчала себе под нос, а я понял, что у нас тупо ничего и никого нет. Вот и всё. Приплыли называется.
– Ну-ну, давай мы не будет так в штыки всё, – примиряюще вклинилась Настя, словно ища примирения. – Давайте сперва на всё глянем, как я понимаю, они будут тоже принимать участие в конкурсе?
Снежа кивнула, затем добавила:
– Думаю, судя по отзывам, они главные претенденты на первое место. Вот я и решила, что нам надо знать своего противника. Правда я хотела позвать вас сюда и подготовить вчера, но в четверг вы своими вопросами вынудили выложить пораньше приглашение, а с остальным я ещё не была уверена, вот и промолчала.
Промолчала она, называется, да к такому заранее надо подготавливать, а не выдавать, когда уже ничего не исправить, и когда без нас всё решили! Вот и прикатили, называется.
– Ладно, пойдёмте в зал, надо бы места успеть занять, а то лучшие ухватят, – сказала Снежана вставая.
А я подумал, что Снежана простых путей не ищет и выбирает явно самый тяжёлый. А потом вот так сообщает, свалив.
Похоже, мы слегка засиделись в кафе, и когда зашли в зал, людей уже запустили и многие места в партере были заняты. Не скажу, что в зале был аншлагом, но вот сесть нам всем пятерым рядом друг с другом на одном ряду ближе к сцене, случая не представлялось, промежутки межу зрителями оставляли максимум в четыре кресла. Представляя о чём сейчас могла подумать Снежана, я зашагал по ковру, покрывающего ступеньки, в середину зала, а остальные не задумывая пошли вслед за мной, так что Влада от реплики в стиле «сядь где-нибудь в другом месте, а мы тут», я спас, и мы все сможем насладиться (надеюсь) представлением вместе.
– Могли бы впереди сесть, всё равно бесплатно, – прозвучал ворчливый голос за спиной.
Угадал! Эх, та загадочная девушка-призрак нравилась мне больше, а теперь она освоилась, сдружилась, и вот какой печальный результат. Такими темпами в изверга превратится.
Протиснувшись между двумя рядами, мы уселись в середине ряда, откуда замечательно было видно всю сцену, да и головы сидевших впереди нам не мешали, можно будет расслабиться и наслаждаться происходящим на сцене. Надеюсь только, у этой школьной труппы есть опыт игры в зале и мы, сидевшие в середины, услышим их игру, не навострив уши.
Потому что зал впечатлял своими размерами. Нет, он не был огромным, по крайней мере в длину, рядов этак двенадцать, но больше стандартного кинозала, в который мы часто ходили. Но вот присутствие балконов меня впечатлило, от этого и казалось, что зал огромен, возвышался над нашими головами, поражая размерами, да и дизайном в старом стиле, словно с исторических картин этак девятнадцатого века, удивлял не меньше. Мне вот интересно, как люди, сидевшие на у самого потолка, могли что-то слышать со сцены? Там разве что оставалось только наблюдать за крохотными фигурами через бинокль какой-нибудь. Но хоть я и задавался таким вопросом, так и не взялся найти на него ответ, так что для меня эта прелесть театра оставалась секретом.
– Что, впечатлён увиденным? – вдруг спросила сидевшая справа от меня Снежана, чем-то до жути довольная. – По открытому рту вижу.
Я сразу опомнился и прикрыл свою варежку, пока она чего не сказала этакого ещё.
– Это один из старых театров нашего города, построенный ещё в девятнадцатом веке для царя, который изредка заезжал в наш город, а в двадцатом веке реконструированный. В двадцать первом приведённый изнутри в нынешнее состояние за счёт нашего правительства и просьбы актёров, не дать театру утонуть в грязи и воровстве чиновников.
– Только вот снаружи он утонул, – выдал я, вспоминая увиденное.
– Увы, тут пожадничали.
@темы:
Моё,
Потаённый уголок,
Рассказ
-
-
31.10.2017 в 10:16-
-
31.10.2017 в 10:19-
-
31.10.2017 в 10:21-
-
31.10.2017 в 10:22-
-
31.10.2017 в 10:23-
-
31.10.2017 в 10:24-
-
31.10.2017 в 10:26-
-
31.10.2017 в 10:28